Во время третьей кампании раскопок в Даханех-йе Коламан в двух разных комнатах строения N 15 были найдены следы настенной росписи и гравированных изображений. Даханех-йе Коламан расположена примерно в 45 км от Забола и в двух км. от деревни Кале Ноу в систанском и белуджистанском регионе (рис. 1), на юго-востоке Иранского плато. Местонахождение Даханех-йе Коламан в Систане можно грубо отнести к ахеменидской сатрапии Дрангианы и Зарина, бывшего, как предполагают Скератто [1: 20-21] и Гноли [2: 45-51, 106-107] со ссылкой на Ктесия, политическим и административным центром ахеменидской Дрангианы.

Остатки города разбросаны на естественной возвышенности, лежащей на несколько метров выше окружающих полей и занимают площадь примерно в 1,5 км в длину и 800 м. в ширину. Этот участок, расположенный вблизи дельты высохшей реки Санаруд, был обнаружен и раскопан Умберто Скеррато из IsMEO (Итальянский институт дальнего и среднего востока) в начале 60-х годов [1; 3-7]. Итальянская экспедиция открыла два больших архитектурных комплекса с 27 строениями различных размеров. Западный комплекс построен вдоль древнего канала, засыпанного в позднейшем зыбучими песками и дюнами. Восточный комплекс можно разделить на две части. Этот комплекс достигает местности, именуемой Кабр-е Зардошт (рис. 2). Предварителный осмотр поверхности также показал, что в юго-западной части участка, которая не было исследована итальянской экспедицией, обещают быть обнаружены руины, по которым может оказаться, что город первоначально был намного больше того, что сохранилось.¹

Восемь строений из 27 идентифицированных в Даханех-йе Коламан, предположительно имели особое назначение. Их размеры, также как их планировка, внутренняя структура и архитектурные элементы, выделяют эти строения среди остальных сооружений этого участка. Это строения NN 1, 2 и 3 в восточном комплексе и NN 15, 16, 17, 21 и 22 в западном комплексе [8: 287-317].

Некоторые данные заставляют думать, что жизнь города была недолгой; а именно – отсутствие каких-либо культурных слоев и какого-либо архелогического материала, в том числе артефактов или деталей, позволяющих датировать их периодом до шестого/пятого веков до н.э. [7: 709]. Налицо доказательства того, что жители Даханех-йе Коламан покинули территорию мирно но поспешно, не в результате каких-либо конфликтов или пожара, а по обдуманному решению. Было обнаружено очень мало личных вещей и других предметов, что позволяет думать, что жители имели достаточно времени, чтобы вывести свое имущество до своего ухода. Песчанные бури были достаточно сильными для того, чтобы заставить жителей покинуть место своего проживания, и конечно могли-бы нанести определенный ущерб, однако следы этого мы не находим. Кроме того, мы не имеем доказательств для того, что жители имели достаточно знаний или техники для прогнозирования песчанных бурь и могли-бы покинуть свой город до их начала во избежании этой опасности. Рассматривая две другие альтернативы, нам кажется, что наиболее вероятной причиной, которая вынудила население Даханех-йе Коламан оставить город, является гидрологическая проблема. Как было сказано выше, размеры и планировка Даханех-йе Коламан, также как размеры и архитектурные особенности строений указывают на то, что это был крупный урбанистический центр региона с шестого по пятый век до н.э.

Новые раскопки

В октябре 2000 года в Даханех-йе Коламан началась новая серия археологических раскопок.² Эти раскопки были сконцентрированы на строении N 15 – здание квадратной формы с площадью примерно в 2500 кв.м. (рис. 3), которое уже было выявлено итальянской экспедицией [7]. Это здание расположено в северо-западной части города на естественной террасе высотой 4-5 метров. Имеются остатки 36 продолговатых и узких комнат, расположенных с четырех сторон центрального квадратного двора, которые составляли строение N 15. С годами этот двор был заполнен песком. В юго-восточной части двора были обнаружены четыре узких коридора, назначение которых остается неясным, хотя существует большая вероятность того, что при внутренней вентиляции и возможности постоянной циркуляции ветра, они могли служить холодильными комнатами для хранения продуктов изготовляемых в этом священном заведении (рис. 4, 5). Северная часть строения является единственной её частью поврежденной вследствии эрозии под влиянием воды и ветра. С первого взгляда общий вид этого строения и планировка комнат наводит на мысль, что мы имеем дело со священным зданием – храмом или мавзолеем, с комнатами одинаковой формы расположенными вокруг центрального строения. Это здание более или менее похоже на строение N 3 того-же комплекса [7], и проявляет некоторое сходство с планом строения N2 Алтина 10 [8]. Последующие раскопки и исследования этого строения в какой-то степени, не полностью, подтверждают частичную правомочность такого допущения. Фактически, судя по имеющимся материалам и архитектурным элементам, существует большая вероятность того, что это – строение сакрального назначения, где производились предметы неизвестного ритуального и идеологического назначения. На сегодняшний день раскопано около 1500 кв.м. всего строения и обнаружено 30 помещений, среди них – 16 комнат, 4 вестибюля и 10 сравнительно небольших помещений. Комнаты и вестибюли в плане имеют продолговатую и узкую форму (рис. 6). Средняя длина комнат 10 метров, ширина – 2,5-3,5 метра. Мельницы (рис. 7, 8), большие и малые тазы, скамьи и платформы, лари, относительно большие кувшины представляют собой основные архитектонические элементы обнаруженные в этих комнатах вместе с множеством жерновов, точильных камней (рис. 9), небольших терракотовых колонн (рис. 10) и кубков (рис. 11, 12) вместе с фрагментами различных металлических и каменных предметов. Среди других находок следует особо упомянуть предметы имеющие важное значение: это несколько оттисков печатей (рис. 13), один типичный трёхгранный наконечник бронзовой стрелы и несколько глинянных женских статуеток. В частности, одна женская глинянная фигура (рис. 14), найденная вместе с железным клинком вблизи михраба или, возможно, очага выложенного из сырцового кирпича (рис. 15, 16), похожего на небольшое святилище обнаруженное в комнате N 6 строения 2 [1]. Небольшой алтарь комнаты 25 служил для освящения ритуальных предметов изготовляемых в этом здании; в той же комнате имеется стенная роспись. Не исключена возможность, что этот освятительный михраб имеет отношение к Анахите, особенно если разделить уверенность Scerrato относительно связи одного из михрабов здания N 3 с Анахитой. [5].

Коллекция керамических сосудов обнаруженных при этих раскопках не отличается особым многообразием и богатством, хотя большинство керамических сосудов являются типичными ахеменидскими кубками с “гончарными метками” (рис. 12).

Почти все раскопанные комнаты имеют непосредственный проход к центральному двору здания. Комната N 1 расположена в юго-западной части строения. Толщина стен этой комнаты колеблется от 1 до 1,75 метров, а его потолок имеет полукруглую форму. В северной части этой комнаты в земле был раскопан котёл круглой формы, который был полон золой а его стенки были сильно обожжены. Рядом с ямой били найдены множество тёмножёлто-оранжевых глиняных кубков с “гончарными метками”.

В юго-восточном углу этой комнаты две маленькие и узкие стены образуют небольшое помещение площадью 1,75х1,75 метров. Внутри этого небольшого помещения N 12 маленькие глиняные колонны цилиндрической формы стоят на земле на одинаковом друг от друга расстоянии в 20-25 см.

Комната N 2 повидимому была одной из наиболее интересных помещений этого здания. В этой комнате невысокая платформа в 60 см в высоту, 6,7 м в длину и 1,7 м в ширину представляет собой молотилку. На северной и южной частях этой платформы имеется ряд маленьких канав с низкими параллельными стенками. Длина и ширина этих канав равняется размерам локтя (рис. 17, 18). На сегодняшний день обнаружено шесть зернотёрок, что наводит на мысль о хозяйственном назначение этого здания. На поверхности этой платформы разбросаны фрагменты терракотовых колонн. Наличие фрагментов мельничных жерновов различной формы на поверхности и внутри мельницы, а также в других комнатах указывают на молотильную функцию платформы. Зернотёрки обнаруженные в пяти других комнатах этого здания имеют платформы почти той-же формы и сходного плана. В одной комнате найдены остатки печи для обжига и сушки, которая состот из двух частей – камеры огня и кухонной комнаты.

В юго-восточном углу центрального двора были раскопаны четыре узких и длинных коридора 18 м в длину и 80 см в ширину, со стенами толщиной 110 см. Стены построены в три уровня. Первый уровень начинается с пола и имеет 50-60 см. высоту, над ним расположен ряд маленьких терракотовых колонн, стоящих на расстоянии около 20 см друг от друга. Третий уровень находится над этими колоннами и выложен из сырцового кирпича (рис. 4, 5). Терракотовые колонны имеют одинаковую форму и высоту от 23 до 30 см. и полостью внутри, длина которых колеблется от 7 до 27 см.³ (рис. 10).

Изображения. Хотя это сакрально-хозяйственное здание не отличается богатством орнаментальной декорировки, однако наличие декоративных фрагментов штукатурки (рис. 20) (выявленных на первом этапе раскопок) с каплевидным декоративным мотивом, сходным с декоративным мотивом у основания ножки сосудов ахеменидского периода [9], указывает на возможность существования также некоторых других декоративных мотивов в этом здании.

В ходе третьей кампании раскопок в Даханех-йе Коламан, довольно неожиданно, в комнате N 25 и на пороге комнат NN 23 и 24 были обнаружены следы настенной росписи и гравированных изображений (рис. 21, 22). Комната N 25 находится в юго-восточной части здания. По архитектурным характеристикам эта комната похожа на другие комнаты данного строения: продолговатая, узкая, со стенами толщиной в 120-150 см., прямоугольной формы – 10,2 м. в длину, 2,6 м. в ширину, высотой 2,55 м. Комната была заполнена песком. Хотя эта комната похожа на другие комнаты здания, однако она имела отличную от других комнат функцию по следующим причинам: Наличие стенной росписи и особые архитектонические элементы или священный михраб (рис. 15, 16). Повидимому стенная роспись не была неотъемлемой частью комнаты и вероятнее всего была выполнена на втором этапе использования помещения. Поверхность стен сначала имела белый цвет, но поскольку долгое время здание находилось под песком, постепенно стены поблекли и потемнели, в некоторых местах даже почернели. В начале раскопок на глубине около одного метра от поверхности были найдены следы краски, преимущественно коричневой и тёмно красной в виде точек рассыпанных по стенам. Использование сырцового кирпича и саманной (Кахгел) штукатурки стало причиной того, что поверхность стен и краски были разъедены в основном разными червями и в особенности термитами (рис. 23, 24). Тщательное исследование поверхности стен показывает, что почти вся поверхность этих стен была расписана и декорирована. В разных частях и участках стен видны следы отделных узоров в форме прямых и косых линий и с трудом различимы остатки рисунков диких зверей, двух всадников, скачущих на неопределённых четвероногих животных. Но среди всех этих рисунков лучше видны благодаря хорошей сохранности лишь два изображения.⁴

Сцена охоты. Наиболее значительной сценой этой комнаты является рисунок на бело-кремовом фоне (прибл. 200 х 80 см.) (рис. 22). В этой сцене стоящий в колеснице мужчина стреляет из лука в зверя – вероятнее всего в вепря. На рисунке возница (высота которого 22,5 см.), сначала пикой поразил вепря в позвоночный столб, после этого метнув стрелу попадает очень близко от пики (рис. 25), и готовится выпустить вторую стрелу в зверя (рис. 26). Рисунок охотничьей сцены имеет 128 см. в длину и 37 см. в высоту. Сцена нарисована черной краской на бело-кремовом фоне. В некоторых местах рисунка и по внешним краям линий заметны следы красных линий. Красная краска на рисунке наиболее четко заметна вокруг головы стрелка из лука. Основные крупные компоненты и линии узора выполнены черной краской. Цепочка маленьких белых точек заполняет поверхность черных полос, изображающих дуги на шее и гриве лошади, а также линий корпуса колесницы и её колес. Колесница изображена в виде коробки кубической формы размерами 17,2X14,6 см. Широкие черные полосы опоясывающие колесницу декорированы такими-же круглыми белыми кольцами и черными линиями с красной каймой. Колеса колесницы 16 см. в диаметре и имеют восемь спиц (рис. 27). Охотник словно привязал поводья к верхушке колесницы и стоя целится в вепря из лука (рис. 28). Несмотря на то, что внешние линии туловища охотника стёрты, ясно что туловище было нарисовано черной краской простыми линиями и полосками. Лицо мужчины также стёрто, но как видно, было увенчано красной шляпой или повязкой на голове. Лошадь имеет тучное туловище и круп а также очень крупную и непропорциональную шею украшенную диадемой или орнаментированной головной повязкой. Кроме того, шея лошади украшена вертикальными и горизонтальным мелкими штрихами, а хвост заплетён. Повод лошади, украшенный зигзагообразными линиями, привязан к его губам вожжой. Размеры изображения лошади 36X65 см (рис. 29).

Животное бегущее на небольшом расстоянии впереди колесницы очень похоже на вепря (рис. 24). Этот дикий зверь обитает в систанском регионе по крайней мере с четвертого тысячелетия до н.э. и сотни глиняных и терракотовых статуеток свиней и кабанов были обнаружены во время раскопок этого огромного протоисторического города [10]. Согласно разным очевидцам, до прошлого столетия многочисленные стада эти животных жили вокруг болота Хамун.

Учитывая обычное правило настенной живописи, охотник повидимому является какой-то важной персоной или вельможей области Дрангиана. Большое сходство этой сцены с изображением на печати Дария Великого во время охоты на льва [9] каким-то образом может подтвердить это предположение. Кроме того, обладание декорированной колесницей и луком могут быть дополнительным основанием для того, чтобы считать охотника представителем правящего класса, которому позволялось иметь эти привилегии. Лук нашего охотника имеет простую форму и не похож на известные формы дуги других луков, например скифских и др. Колесница, несмотря на её декорированность, не кажется особенно сложной, хотя она проявляет некоторое сходство с царскими колесницами на восточной лестнице Ападаны в Персеполе [12]. Сцены возницы встречаются также в доахеменидский период. На известном золотом кубке 9-го в. до н.э. из Хасанлу сцена представляет человека правящего колесницей с колесами с шестью спицами, которую тянет какое-то неизвестное бородатое четвероногое существо [11]. Как колесо этой колесницы так и поводья проявляют сходство с рисунком из Даханех-йе Коламан с незначительной разницей: колеса на колеснице из Хасанлу имеют по шесть спиц, в то время как колеса из Даханех-йе Коламан – восемь. Колесницу из Даханех-йе Коламан можно сравнить также с золотой колесницей из сокровищ Окса, которую тянут четыре коня и колеса которой имеют десять спиц.

Изображение верблюда (рис. 30). В той же комнате, среди большого многообразия рисунков, лишь часть которых можно различить, имеются также остатки изображения бактрийского верблюда. Изображенный на этом настенном рисунке бактрийский верблюд проявляет сходство с найденным в Хамадане и хранящимся в частной коллекции в Нью-Йорке экземпляром [9]. Изображение верблюда из Даханех-йе Коламан выполнено черной краской и имеет размеры приблизительно 50X40 см. Этот верблюд проявляет сходство с верблюдом из первого ряда Восточной лестницы в Ападане [12].

Гравированные изображения (рис. 31). На стене у порога между комнатами N 23 и N 24 имеется гравированное или резное изображение размером 55X35 см. Это изображение расположено почти под потолком и вырезано остроконечным инструментом, вероятно костяным скребком. Характер применения этого инструмента неодинаков в разных частях изображения, что указывает на недостаток мастерства исполнителя. Глубина линий в разних местах различна; в некоторых местах вырез излишне глубокий а в других – слишком поверхностный, что определяет отсутствие какой-либо художественной ценности изображения. Гравюра выполненная на штукатурке у порога, изображает тучного коня с седлом и неопределенной орнаментальной деталью, возможно ковром или килимом на его спине поддерживающим седло. Кроме того, декорирована шея коня и изображен один глаз в профиль. Конь стоит рядом с лестницей в пять ступенек и как-будто собирается взобраться на ступеньки. Лестница поднимется до верха здания, где находится другое небольшое резное изображение навеса или зонта. Лестница на этом изображении в какой-то степени напоминает лестницу аташгах в Пасаргаде [9].

Принимая во внимание основное назначение здания N 15 – сакральное производство, а также учитывая тот факт, что ни одина из раскопанных комнат не имеет следов настенной живописи или других видов орнаментальной декорировки, можно заключить, что рисунки и декорировка в этих комнатах были выполнены на втором этапе использования строения непрофессиональным и неумелым художником. С большой осторожностью можно предположить, что возможно, эти рисунки выполнены человеком знакомым с постройками Персеполя и Пасаргада, который, подражая им, желал воспроизвести то, что он видел в тех.⁵

---

1. Исследование всего ареала планируется в ближайшем будущем в рамках большой программы составления археологической карты Систана.
2. Археологические исследования в Даханех-йе Коламан начались осенью 2000 года Експедицией Шахр-е Сохта и Даханех-йе Коламан под покровительством Организации Культурного Наследия Ирана (ICHO) и в данное время проводятся под руководством автора этих строк., Супервизором этих раскопок является Г-н Ф.Сабер Могадам, члены экспедиции Г-н С. Мехрайи и О. Салари. Зарисовки сделаны Д. Момени Шахраки и Т. Шахраки. Автор выражает глубочайшую благодарность Г-ну Х.Е.С.М. Бехешти – Генеральному директору ICHO за поддержку этой экспедиции, Г-ну Дж. Голшану – заместителю директора ICHO, а также Г-ну Н. Чегини и Др-у М. Азарнуш, бывшему и нынешнему директорам Центра археологических исследований в ICHO – за их поддержку.
3. Кроме здания N 15 была раскопана небольшая часть здания N 1. Полный и детальный отчёт о раскопках здания N 15 готовится.
4. Более детальный план очистки всех стен для получения более полной информации о настенных рисунках в программе следующего этапа экспедиции.
5. Перевод с английского Т. Абашидзе.

Организация культурного наследия Ирана

 

Литература

1. Scerrato U. The Illustrated London News. October 29. 1966c.
2. Gnoli Gh. Richerche storiche sul Sistan antico (IsmeoRepMem, X), Roma,1967.
3. Scerrato U. East and West, NS 13/2-3, 1962,
4. Scerrato U. Atti del Convegno sul tema la Persia e il Mondo Greco- Romano ( Roma 11-14 aprile 1965) Roma, 1966a.
5. Scerrato U. East and West. No. 16/1-2, 1966b.
6. Scerrato U. Il Veltro. Rivista della Civilta' Italiana 11/1-2. 1970.
7. Scerrato U. M. Taddei (ed.), South Asian Archaeology1977, Naples, 1979.
8. Genito B. In : Oriens Antiquus, XXV, Fasc.3-4, 1986.
9. Ghrishman R. L'Art de L'Iran, Mede et Achemenide. Sherakat-e Entesharat-e Elmi va farhangi. 2nd Edition, [1990=1371]
10. Santini G. M.Taddei (ed.) South-Asian Archaeology 1987. Rome,1990.
11. Iranbastn, [1380= 1999], Negahi be Ganjineh muse-ye Melli-e Iran. Sazman-e Miras-e Farhangi. 2nd. Edition. Tehran
12. Shahbazi A. Sh. Sharh-e mossavar-e Takht-e Jamshid ( Persian Text), Sazman-e Miras-e farhangi-e Keshvar. 2nd Edition. [1994=1375].